Независимые государства IV—III вв. до н.э.
Поражение, нанесенное Александром
Македонским Ахеменидской державе, хотя македонские войска и не побывали в
Закавказье и на нагорьях к югу от Аракса, естественно, прервало
отношения между этими странами и Ираном. Пока был жив Александр, здешние
сатрапы и полузависимые цари формально выражали свою приверженность
ему, но с его смертью их независимость стала неоспоримой.
Западное протогрузинское объединение
Колхида существовало самостоятельно давно; уже в VIII в. до н.э. оно
предположительно унаследовало северные земли уничтоженного урартами
хурритского государства таохов, расположенные в долине р. Чорохи. Здесь,
вероятно, близ Батуми, находился первоначальный центр Колхиды. Колхская
культура была бесписьменной, и установить время начала классового
общества и цивилизации трудно. Древнейшая Колхида, видимо, погибла в
эпоху киммерийско-скифских вторжений VIII—VII вв. до н.э.; новая
Колхида, с центром севернее — в долине р. Риони, возникла, насколько
можно судить, в середине I тысячелетия до н. э. Населена она была
предками мегрелов и, возможно, отчасти абхазцев.
Греческая колонизация побережья Черного
моря охватила и берега Колхиды. Так, в V в. до н.э. (возможно, еще в
конце VI в.) здесь возникает колония милетян — Фасис (ныне Поти в устье
р. Риони) со святилищем Аполлона, а не позже второй половины V в. до н.
э.— Диоскурия (ныне Сухуми). Налаживается торговля между греческим миром
и внутренними областями Грузии. Колхида производила
сельскохозяйственные продукты, в том числе виноград, воск, изготовляла
гончарные и ювелирные изделия; кое-что из этого вывозилось. Но главным
объектом колхидского экспорта было полотно; из толстых слоев этой ткани с
переплетением туго ссученных пеньковых веревок изготовлялись даже
боевые доспехи, бывшие в ходу у ряда племен Южного и Западного
Причерноморья.
Ввоз в Колхиду соответствовал
отмеченному археологами сильному имущественному (и, может быть, уже и
классовому) расслоению в этой стране. Импортировались оливковое масло,
греческая чернолаковая посуда. Но был и ввоз более массовых товаров.
Так, в греческих колониях на побережье имелись соляные промыслы,
вероятно добывавшие соль для продажи внутри Закавказья.
Наиболее отдаленные из западных протогрузинских племен халибы, или мосхи[86]. Они же, по-видимому, назывались «халиту» или «халды»
— термин, который ранее неправомерно переносили на урартов.), — видимо,
предки живущих сейчас в Турции чанов), а также некоторые другие при
Ахеменидах входили в 19-ю сатрапию, связь которой с Персидской державой
была довольно слабой. Колхи время от времени посылали Ахеменидам
символическую дань рабами, возможно захваченными у соседних горских
племен, и поставляли вспомогательные отряды, по-видимому, в распоряжение
сатрапа Западной (или собственно) Армении (13-й сатрапии Ахеменидов,
первоначально называвшейся Мелитеной; Северо-Восточная Армения,
продолжавшая называться также Урарту, составляла 18-ю сатрапию и в то
время, по всей вероятности, еще не вполне арменизировалась по языку; в
ее состав входили наряду с армянами, урартами-алародиями и
хурритами-матиенами также и восточные протогрузинские племена —
саспиры).
Уже характер поставлявшейся колхами
дани указывает на известное развитие у них рабовладельческого (в широком
смысле) способа производства. Оно было в довольно высокой степени
товарным, на что указывает факт чеканки и широкого распространения на
территории Колхиды и соседних территорий своеобразных монет, так
называемых колхидок. Они известны с V вплоть до III в. до н.э. Часть
исследователей приписывает их чеканку колхидским царям, другая же часть —
греческим городам колхского побережья. Однако чекан колхидок имеет мало
формального сходства с чеканом греческих монет того же времени, также
изредка находимых в Колхиде. В то же время следует заметить, что г.
Фасис позже считался не только греческим городом, но и портом колхов и
население его, видимо, было смешанным, а не чисто греческим.
После падения Ахеменидов сын одного из
последних персидских сатрапов, Митридат II (300—266 гг. до н.э.), сумел
выкроить себе из бывшей 19-й сатрапии особое царство Понт; население
этого царства частично состояло из западных протогрузинских племен;
по-видимому, Понт подчинил своей власти или влиянию и Колхиду. Становым
хребтом Понтийского царства были, однако, греческие или эллинизированные
города. К этому времени относится основание в Колхиде еще одного
греческого города — Питиунта (ныне Пицунда). Временами влияние Понта,
как можно думать, распространялось и на синдо-меотские племена Западного
Кавказа и Прикубанья — предков абхазо-адыгских народностей.
Что касается Восточной Грузии, то
местная раннесредневековая довольно смутная традиция связывает
возникновение здесь первого царства, Иверии (со столицей в Мцхете у слияния Арагвы с Курой,
недалеко от нынешнего Тбилиси), со временем падения Ахеменидской
державы. Основателем Иверийского царства одно из преданий называет
некоего Азо, «сына царя Ариан-Картли», т.е. «арианской» Грузии, якобы
приближенного Александра (что исторически совершенно невероятно).
Вспомним, что древнеперсидские цари, как и другие индоиранцы, называли
себя ариями и что область, населенная ариями, называлась Арианой.
Очевидно, Ариан-Картли — это та часть территории грузинских
(картвельских) племен, которая входила в состав одной из ахеменидских, а
затем селевкидских сатрапий, скорее всего 18-й, ибо известно, что к
этой сатрапии принадлежало восточное протогрузинское племя саспиров.
Существовала легенда и о том, что
вместе с Азо в Иверию пришла большая группа переселенцев, от которых
вели свое происхождение позднейшие роды иверийской знати; этих
поселенцев предание, по-видимому, считало грузинами с ранее ахеменидских
территорий.
Однако, согласно другому, пожалуй более
достоверному, старинному грузинскому преданию, подлинным основателем
Иверийского царства был не Азо, а свергший его Фарнабаз, причем ряд
деталей явно указывает на его связь с Селевкидским царством III в. до
н.э., Азо же был захватчик, опиравшийся на греков. Если предание о
греческой поддержке Азо имеет какое-то историческое ядро(Не исключено,
что легенда об Азо вообще не более как отголосок греческих сказаний о
Ясоне, предводителе аргонавтов, якобы совершивших поход в Колхиду еще до
Троянской войны. Псевдоисторические построения греков V—III вв. до н.
э. делали легендарных Ясона и колхидскую царевну Медею предками ряда
народов Востока.), то скорее можно поверить в его связь не с
Александром, а с понтийскими Митридатами.
Древнейшие надписи из столицы
Иверийского государства Михеты восходят лишь к I в. н.э. и составлены на
арамейском языке ахеменидских канцелярий, только более поздним
курсивным письмом, что указывает на длительное употребление здесь этого
языка. Отдельные греческие буквы на колхидках и греческая надпись,
сделанная в связи с фортификационными работами, произведенными римскими
воинами по просьбе иверийского царя I в. н.э., говорят о некотором
распространении здесь греческой грамотности. Более древних надписей в
Грузии не найдено, и сведения о первом иверийском царстве (до I в. до
н.э.) у нас есть только либо чисто археологические, либо легендарные:
исторические сказания о древнейшей Иверии дошли лишь от средневековья.
Ксенофонт в «Киропедии» повествует об
армянском царстве VI в. до н.э., подчиненном Мидии (обязанном платить ей
дань, помогать войсками, не строить укреплений и т.п.), но стремившемся
к независимости. Царь Армении не назван по имени, упомянуты его сыновья
— Тигран (товарищ Кира) и Сабарис, военачальник Эмбас; отмечены немалые
богатства и военные силы царства. Кир, тогда еще мидийский полководец,
приводит Армению к повиновению мирным путем и даже регулирует ее
отношения с северо-западными ее соседями — халдеями (халибы). В
дальнейшем Кир опирается при свержении Мидийского и основании
собственного царства также на армянские войска во гляве с Титаном.
Литературное сочинение Ксенофонта, по
мнению исследователей, в разделах об Армении (в которой он побывал с 10
тыс. греков и описал в «Анабасисе») обретает историчность. Кроме того,
эти его сведения в определенной степени переплетаются с сообщениями
Моисея Хоренскогп о союзе Кира с армянским царем Тиграном, сыном царя
Ерванда, направленном против Мидии: возможно, что эти данные опираются
на историческую почву. То же ттарство названо в Библии «Домом Тогармы».
С созданием Ахеменидской державы
армянское царство, вероятно, пережило постепенный пропесс превращения в
ее сатрапию. Во всяком случае, в этом статусе его застает Бехистунская
надпись Дария I, где царь говорит об Армении (Армина; в вавилонском
тексте — все еще Урарту) как о восставшей провинции. Восстание
усмиряется двумя полководцами Дария Годин из них, Дадаршиш, был
армянином) в пяти сражениях. Любопытно, что одно из восстаний Вавилонии
было возглавлено также армянином (урартом?) Арахой, сыном Халдиты. Из
сведений Геродота вытекает, что армянские земли были включены в две
ахеменидские сатрапии: 13-ю и 18-ю.
Ксенофонт, отступивший в 401 г. до н.э. через Армению вместе с 10 тыс. греков после битвы при Кунаксе, упоминает сатрапа Армении
Ерванда (Оронта), женатого на дочери
персидского царя, и Тирибаза, гипарха Западной Армении, стремянного
персидского царя. Греки останавливались в деревнях, изобиловавших
сельскохозяйственными продуктами и состоявших из вырытых в земле жилищ с
отдельными входами для людей и скота. Элементы социальных отношений в
описании Ксенофонта, по мнению исследователей, указывают на то, что эти
деревни представляли собой соседские общины.
Совпадение имени сатрапа Армении на
грани V и IV вв. до н.э. Ерванда с именами, с одной стороны, царя
Армении VI в. до н.э. (по Моисею Хоренскому), а с другой — сатрапа
Армении, сражавшегося в битве при Гаугамеле в войске Дария III, а затем
ставшего царем обретшей независимость Армении (конец IV в. до н. э.), а
также армянского царя конца III в. до н. э., в совокупности с другими
фактами, изложенными в греческих надписях царя Коммагены Антиоха I
(первая половина I в. до н. э.), породило мнение о существовании рода
Ервандидов (Оронтидов), имевшего в VI—III вв. до н.э. тесное отношение к
управлению Арменией в качестве царей, затем сатрапов и вновь царей. При
Ерванде, современнике Ксенофонта, Ервандиды, породнились, как мы
видели, с Ахеменидами, и в какое-то время, видимо, с Гидарнидами,
потомками Гидарна, одного из семи персов, соратников Дария I в его
борьбе за власть (см. лекцию 7), отчего и Страбон, упоминающий
последнего Ерванда (конец III в. до н.э.), считает его Гидарнидом.
Наши источники по истории Армении III
в. до н.э. чрезвычайно скудны, события и даже политическое деление
страны устанавливаются весьма ненадежно. По мнению некоторых
исследователей, ахеменидская 13-я сатрапия (в западной части Армянского
нагорья) в конце IV в. до н.э. разделилась на Малую Армению и Софену
(это Цупа урартов, Цопк средневековых армян). Софена была независимой и
даже ненадолго, видимо, присоединила к себе Коммагену или ее часть.
Около 240 г. до н.э. софенский царь Аршам построил г. Аршамашат (ныне
Шимшат в Турции) в Софене, а в Коммагене — два города Арсамеи. Аршам
оказывал поддержку брату Селевка II Антиоху Гиераксу — неудачливому
претенденту на престол Селевкидов. Малая Армения также временами
пользовалась независимостью, ориентируясь на Понт и Селевкидов; позднее
она отошла к Понту. В северо-восточной части нагорья, в так называемом
царстве Айрарат правили потомки ахеменидского сатрапа Ерванда. Они
развили здесь широкую строительную деятельность, основав на месте
слияния рек Аракс и Ахурян новую столицу — Ервандашат (прежняя —
Армавир, на месте урартского Аргиштихинили, продолжала выполнять роль
культового центра) и другие поселения, названия которых также включали
династическое имя Ерванд.
В 212 г. до н.э. Антиох III начал свой
знаменитый восточный поход с осады столицы Софены Аршамашата. Однако
софенский царь Ксеркс не только сумел добиться мира (ценой уплаты части
задержанной дани), но и получил в жены сестру Антиоха Антиохиду. Все это
не помешало Антиоху III в 201 г., имея за спиной удачно завершенный
восточный поход и победоносную войну с Египтом, устранить Ксеркса при
посредничестве Антиохиды и обратить Софену в селевкидскую провинцию.
Аналогичная судьба постигла в это же время царство Айрарат и его
правителя — последнего Ерванда: Антиох III стремился укрепить свой тыл
перед запланированным западным походом в Европу. В момент разгрома Дария
III войсками Александра при Гаугамелах на персидской стороне находились
не только оба сатрапа двух армянских сатрапий — Ерванд (Оронт) и
Михрвахишт, но и сатрап Мидии Атропат. После поражения большинство
Дариевых сатрапов явилось к Александру, и некоторых из них тот оставил
на прежних должностях. Это произошло и с Атропатом, который участвовал
даже в первом совещании полководцев Александра после его смерти, но на
второе совещание, в Трипарадейсе (321 г. до н.э.), не явился и объявил
себя независимым царем. Всю сатрапию Мидия он, однако, не пытался
удержать за собой (через Южную Мидию проходили важнейшие коммуникации
греко-македонян, и никто из них не собирался уступать ее местным
вельможам). Атропат отделил себе лишь Северную Мидию, включая области
вокруг оз. Урмия, к северу от Экбатаны и по обе стороны Аракса.
Новосозданное царство называлось «Атропатовой Мидией», по-мидийски Мад-и
Атурпаткан, а потом его стали именовать Атурпаткан или по-гречески Атропатена.
Что касается Атропата, то есть
основания полагать, что он и раньше был наследственным правителем Мидии и
имел в пределах будущей Атропатены прочные родственные и политические
связи. Особенно следует отметить союз, в котором Атропат еще при Дарий
III состоял с алванами и другими племенами Восточного Закавказья. Его
дружеские связи простирались и до степей Северного Кавказа, где в то
время кочевали савроматы (сарматы). Археологические данные подтверждают
тесные культурные связи Алвании с Атропатеной в течение IV—II вв. до
н.э.
Дальнейшая история Атропатены вплоть до
конца III в. до н.э. неясна. В 222—220 гг. мы застаем царя Атропатены
Артабазана владетелем обширной территории не только к югу, но и к северу
от Аракса и союзником мятежного сатрапа Мидии против селевкидского царя
Антиоха III. Столицей Атропатены была в это время Ганзака, город на
полпути между Экбатаной и Армавиром на р. Араксе. По словам греческого
историка Полибия, владения Артабазана простирались от Каспийского моря
до верховьев Риони (древнего Фасиса) и, таким образом, должны были
включать Айрарат и Иверию;
однако эти сведения Полибия не
отличаются достоверностью; они отражают, видимо, лишь факт некоторого
продвижения Артабазана в сторону Армении вдоль долины Аракса. Иверия же,
напротив, переживала политический подъем и осуществляла натиск на
Армению с севера. Война Антиоха с Артабазапом закончилась миром.
Когда же Антиох укрепил свою власть над
всем Армянским нагорьем, его позиция и по отношению к Атропатене
усилилась, хотя полностью уничтожить это царство Селевкидам так и не
удалось.
В течение всего III века до н.э.
социально-экономическая жизнь Закавказья и примыкающих к нему с юга
нагорий находилась в относительном упадке, несмотря на создание
некоторых независимых государств. Это объясняется тем, что традиционные
связи и торговые пути в Малую Азию, Месопотамию и Иран были нарушены;
очевидно, понизилась товарность отдельных хозяйств, уменьшился приток
рабов, возможно, ослабел контроль над подневольными работниками других
категорий. Денежное обращение развивалось еще слабо: хотя серебряные
монеты Александра Македонского и селевкидских царей имели хождение, но
собственную монету (помимо колхидок) в III в. до н.э. чеканили,
по-видимому, только цари Софены. В пределах ее продолжал функционировать
верхнеевфратско-чорохский торговый путь, по которому в Понт вывозились
медь, железо и сперское (саспирское) золото (Оно же, вероятно, и
колхидское. Предполагают, что его добывали в долине р. Чорохи), а также
кермес (багрец — красная краска органического происхождения).
Армения, Атропатена, Иверия и Алвания во II-I вв. до н.э.
Как мы видели, конец III в. до н.э. был
периодом могущества Селевкидской державы Антиоха III и подчинения либо
его власти, либо, во всяком случае, его влиянию закавказских, армянских и
атропатенских областей. Такое положение продолжалось до поражения
Антиоха III в битве с римлянами при Магнесии (190 г. до н.э.).
Политическая активность в Армении сразу усилилась. В 189 г. здесь,
согласно упоминанию Страбона, создал собственное, сначала небольшое
царство выдающийся государственный деятель Арташес I (Так его имя
звучало в позднейшем древнеармянском языке; в своих собственных надписях
он называл себя Артахшаси, что значит «потомок Артаксеркса»; греки
называли его Артаксием.), ранее селевкидский стратег Армении. Отцом его
был Зариатр, возможно потомок софенских царей.
Однако в своих надписях Арташес именует
себя Ервандаканом, претендуя, таким образом, на родство с поверженной
династией. Одновременно было восстановлено самостоятельное царство и в
Софене. Здесь правил другой Зариатр (или по-средневековому— Зарех),
также бывший селевкидский стратег этой области, возможно родич Арташеса.
Царство Арташеса включало в первую
очередь Араратскую равнину на среднем Араксе. На левом берегу этой реки
Арташес построил свою первую столицу, названную в его честь
Арташатом(Собственно Артахшасишатой, по-гречески Артаксатой.). Им было
основано еще несколько городов, названных в честь отца Зарехаванами или
Заришатами.
Как средневековое предание, так и
подлинные надписи Арташеса I говорят о проведении им важной земельной
реформы. В различных частях Армении найдены каменные стелы, служившие
обозначением межей между селами; на них — надписи по-арамейски. Речь шла о более четком разграничении царских (в том
числе и выданных частным лицам) и общинных земель, а также, вероятно,
земель городов, которых в царстве Арташеса было уже несколько.
Арташес I расширил свои владения в
Армении за счет областей, подчиненных ранее Атропатеной, а также
Иверией; кое-где он вышел и за пределы территории с армяноязычным
населением. В Иверии был убит Фарнаджом, потомок Фарнабаза, и на престол
возведен армянский царевич. Затем Арташес распространил свои владения
также на запад — за счет Малой Армении и на юг, где он столкнулся с
Селевкидами.
После смерти Арташеса I наступила
полоса войн между Арменией и усилившейся Парфянской державой, которые
привели к установлению зависимости Армении от Парфии. Армянский царь
Тигран I был вынужден отдать своего наследника, тоже Тиграна, в
заложники, и тот вырос при парфянском дворе. Однако территория
Армянского царства оставалась более или менее такой же, что и при
Арташесе I.
В отличие от Армении Атропатена не
сумела воспользоваться сокрушительным поражением Антиоха III при
Магнесии. Зато им воспользовалась Парфия: несмотря на то что атропатенцы
пытались привлечь на свою сторону селевкидского царя Деметрия II
Никатора, Атропатена была завоевана парфянским царем Митридатом I
Аршакидом к 139 г. до н.э. Но Парфянская держава была довольно рыхлым
политическим образованием, и многие подчиненные парфянскому «царю царей»
правители сами носили царский титул. Это касается и парфянских
царевичей, правивших теперь в Атропатене. Реальная власть подобных царей
зависела от общей политической ситуации в Парфии.
Находившийся в плену армянский царевич Тигран уговорил Митридата II вернуть его на престол Армении в обмен на передачу
Парфии «70 долин» в Атропатене. В 95 г.
до н.э. Тигран II Великий стал царем Армении. Тигран сумел присоединить
к себе Софену и часть Восточного Закавказья — Утик. В 94 г. он заключил
союз с царем Понта Митридатом VI Евпатором, женившись на его дочери.
Союзники начали с того, что разделили между собой другое эллинистическое
царство, Каппадокию, причем Тиграну досталась Мелитена — когда-то центр
образования армянской народности. Затем решено было воспользоваться
временным ослаблением как Рима, где бушевала гражданская война, так и
Парфии. Митридат нанес удар по римским владениям в Малой Азии, а Тигран
занял Атропатену и Верхнюю Месопотамию; он даже дошел до стен Экбатаны и
сжег летнюю резиденцию парфянских царей около этого города.
Тигран принял титул «царя царей»,
который ранее носили правители Парфии. Победоносно завершив войну с
парфянским царем Готарзом, Тигран решил затем разгромить и уменьшившуюся
к тому времени до одной лишь Сиро-Финикии Селевкидскую державу. Это ему
удалось, и к 83 г. до н.э. он завоевал и Сирию и Финикию.
Огромные завоевания Тиграна II были в
значительной мере обусловлены слабостью других великих держав этого
времени. Армении приходилось либо перенапрягать свои силы в его войнах,
либо привлекать наемников или воинов из покоренных народов, чего раньте
армянские пари, по-видимому, не делали.
Поэтому, подобно всем прочим военным
империям I тысячелетия до н.э. на Ближнем Востоке, держава Тиграна
оказалась неустойчивой. Однако Тигран II отлично сознавал, в чем
состояла сила эллинистических монархий: в соединении военной силы царей с
богатством и процветанием торгово-ремесленных городов. Каждый
сколько-нибудь значительный эллинистический царь старался учреждать или
поощрять городские общины, даруя им привилегии и сселяя жителей мелких
поселков в более важные городские центры. Селевкиды при этом опирались
частью на греко-македонских переселенцев, частью на самоуправлявшиеся
общины, унаследованные ими от доэллинистического времени. В Армении
существовали только города и царские резиденции и административные
центры: Армавир, Арташат, Ервандашат, Аршамашат и т.д. Тигран II в 77 г.
заложил новый грандиозный город — Тигранакерт в области Агдзник
(древнейшее Алзи), на юго-западе нагорья, ближе к торговым путям как по
Евфрату, так и поперек Армянского нагорья с востока на запад: этот путь
стал приобретать все большее значение в связи с возникновением торговых
отношений с Индией и Китаем через Среднюю Азию и Иран; по нему шли
предметы роскоши — шелк, пряности и т.п. Кроме того, Тигранакерт,
видимо, казался армянскому царю лучшим центром для его новой обширной
державы, чем расположенный далеко на севере Арташат.
В Тигранакерт и другие города Армении
Тигран II насильственно переселил сотни тысяч ремесленников и торговцев
из ряда завоеванных им городов Малой Азии и Сирии(В числе последних было
и много иудеев, переселенных до этого в Сирию Селевкидами, по-видимому,
арамееязычных, так как прямых заимствований из древнееврейского в
армянский язык нет. Они полностью слились с местным населением, как и
остальные депортированные.). Доныне торговая и отчасти ремесленная
терминология в армянском языке — староарамейского происхождения
(напомним, что арамейский был к этому времени уже около 500 лет основным
разговорным и письменным языком всей Передней Азии). Хотя в
Тигранакерте помещалась и царская резиденция, это был типичный
эллинистический торгово-ремесленный город со своим самоуправлением,
театром и другими характерными полисными установлениями.
Поощрялись проникавшая в Армению
эллинистическая образованность, искусство и архитектура, вводились
культы греческих богов или с ними отождествлялись божества местные и
иранские. Можно сказать, что Тигран II был последним великим
эллинистическим монархом.
Помимо предметов транзитной торговли
Армения при Тигране, очевидно, вывозила и свои товары: лошадей и мулов,
кермес, хлеб, вино и масло, а также многие ремесленные изделия.
Но дальнейшее развитие показало, что,
находясь на важнейшем пути между Ираном и Римом, имея огромное
стратегическое значение для обеих держав, Армения без помощи надежных
союзников едва могла поддерживать лишь собственную независимость в
пределах своей коренной территории. Обширные завоевания оказались ей не
по силам, и империя Тиграна стала разваливаться еще при его жизни. После
разгрома Митридата Понтийского римским полководцем Лукуллом (70 г. до
н.э.) тот бежал в Армению. Тигран довольно неохотно дал Митридату
убежище. Но Лукулл вторгся в Армению и разбил Тиграна под Тигранакертом;
городом римлянам овладеть не удалось, но его разношерстное население
восстало и само сдалось Лукуллу. Казна Тиграна II и другие богатства
достались римлянам; Армения потеряла Сиро-Финикию и свои владения в
Малой Азии. Однако в 68 г. до н.э., при попытке взять Арташат, Лукулл
потерпел поражение, армянам удалось оттеснить римлян в Месопотамию и
возвратить Митридата в Понт. Зато в 66 г. новый римский полководец,
Помпей, сумел натравить на Тиграна его сына, который предательски вызвал
против отца парфянские войска. Митридат же был окончательно разбит
римлянами, бежал в Боспорское царство и там покончил самоубийством. По
миру в Арташате 66 г. до н. э. Тигран II сохранил собственно армянские
земли и часть бывших парфянских, но признал себя зависимым «другом и
союзником римского народа» и уплатил огромную денежную контрибуцию. Из
Арташата Помпей двинулся на союзную Тиграну Иверию, где ему удалось
захватить цитадель Армази при столичном городе Мцхете и нанести
поражение иверийскому царю Артоку; затем Помпей через Сурамский перевал
вышел в Колхиду, где в г. Фасисе встретился с командующим римским
флотом.
В связи с походом Помпея мы впервые
узнаем о существовании в Восточном Закавказье особого Алванского
царства. Его царь Оройс, через окраинные территории которого двигался
Помпей, пытался уничтожить его армию по частям, но был вынужден к
перемирию. Не увенчалась успехом и попытка брата Оройса поразить Помпея
во время боевых действий в Иверии и увлечь римские войска в безводную
пустыню. Хорошо обученные римские легионеры разбили алванов, несмотря на
то что не только мужчины, но и женщины отважно сражались. Помпей
добился того, что иверийский и алванский цари тоже признали свою
зависимость от Рима на таких же условиях, как и Тигран. Именно от
участников этого похода греческие и римские ученые, видимо, и получили
основные из тех немногочисленных сведений об иверийском и алванском
обществе, которые дошли до нас.
Помпей произвел передел царств Малой
Азии, Армении и Закавказья. Колхиду он отделил от Понта и посадил там
некоего Аристарха, монеты которого сохранились, а основную часть Понта и
Малую Армению отдал галатскому (кельтскому) вождю Дейотару. В дела
Иверии и Алвании римляне практически вмешиваться не могли ввиду
отдаленности этих стран, и «союз» с Римом пошел им скорее на пользу, так
как усилил их политически и укрепил экономические связи с Римом.
Возможно, часть торговли Рима с Востоком пошла через Закавказье в обход
Армении.
Что же касается Армении, то ее
подчинение Риму на этой стадии оказалось номинальным. Сын Тиграна II
Артавазд II (55— 34 гг. до н.э.), который сочетал управление
государством с занятиями историей и даже драматургией (писал он
по-гречески), уклонился от поставки Риму военных контингентов против
Парфии, обещанных по Арташатскому миру, и выступил в союзе с парфянами.
Когда римский полководец Красе погиб в битве с парфянским полководцем
Суреном при Каррах (Харране) в Месопотамии (53 г. до н.э.), Сурен
прислал его голову царю Парфии, который находился в Арташате на свадьбе
своего наследника с дочерью Артавазда. Царь присутствовал на
представлении «Вакханок», трагедии Еврипида, и актер вынес вместо
бутафорской головы, требовавшейся по ходу действия, голову римлянина.
Гибель Красса позволила Артавазду снова
расширить пределы Армении на западе(Он, по-видимому, участвовал в
походе парфянского царевича Пакора (40 г. до н. э.) против
средиземноморских провинций Рима и привел по примеру своего отца Тиграна
II группу иудейских ремесленников, поселенных им в г. Ване (Тушпе).
В отличие от тиграновских переселенцев
они сохранили иудейскую веру.), но римляне не прекращали своих
нападений. В 36—34 гг. начал войну с Парфией, а затем и с Арменией
римский полководец Антоний, который, опираясь на помощь египетской
царицы Клеопатры, управлял восточной частью римских владений. Несмотря
на начальные поражения, Антоний смог заманить Артавазда в свой лагерь
якобы для переговоров и захватить его. Арташат был разграблен.
В числе прочего была увезена золотая
статуя богини Анаит и множество других сокровищ. Артавазд был проведен в
триумфальном шествии римского полководца, а затем обезглавлен. Однако
оставленные Антонием в Армении римские гарнизоны были позже перебиты
войсками Арташеса II, сына Артавазда (30—20 гг. до н.э.). Лишь после
убийства Арташеса II римлянам удалось навязать Армении своих
ставленников в качестве царей, пользуясь тем, что страна была с трех
сторон окружена союзниками Рима — Иверией, Алванией и Атропатовой Мидией
(в Иверию и Алванию были даже введены небольшие римские отряды). Первый
римский император, Август, поставил армянским царем Тиграна III,
воспитанного в Риме (20—6 гг. до н. э.). После его смерти армянская
знать возвела на престол Тиграна IV и его сестру Эрато. Началась новая
война с римлянами и их союзниками, окончившаяся гибелью Тиграна и
отречением Эрато; Август отдал Армению царю Атропатены; его преемник
Тиберий передал ее было понтийскому царевичу, а когда задумал поставить
своего человека также и в самую Парфию, то Армения была обещана
иверийскому царевичу. Страна стала на длительное время полем сражения
между римлянами, парфянами и иверами, которых поддерживали алваны и
сарматы. На некоторое время из этой борьбы наибольшую выгоду извлекла
Иверия; создалось положение, когда иверийский царь (сначала Митридат I,
потом Фарасман I) мог ставить своих сыновей царями Армении и
одновременно, видимо, осуществлять гегемонию и над Алванией. Но
непрерывные войны и смена правителей не прекращались. Наконец,
восставшая в 52 г. н.э. армянская знать добилась от парфянского царя
Вологеса (Валарша) I разрешения поставить его брата Тиридата I
независимым царем Армении.
Попытки римских полководцев
восстановить утраченное положение (причем один из них, Корбулон, даже
сжег Арташат) в конце концов потерпели неудачу, и в 64 г. н.э. в Рандее,
на р. Арацани, был заключен мирный договор между Римом и Арменией.
Тиридату в сопровождении огромной свиты пришлось отправиться в Рим
получать венец независимого царя (правда, из рук римского императора
Нерона). Кроме того, Нерон «пожертвовал» большую сумму на восстановление
разрушенного Арташата.
Началась новая, Аршакидская эпоха в истории Армении, оставившая в ней глубокие следы.
Общество и культура Закавказья и сопредельных стран в IV—I вв. до н.э.
К сожалению, об обществе Армении,
Колхиды, Иверии, Алвании и Атропатены IV—II вв. до н.э. мы не знаем
ничего достоверного; сообщения Страбона (I в. до н.э.— I в. н.э.),
Плутарха (I —II вв. н.э.), Аппиана (II в. н.э.) и Диона Кассия (II — III
вв. н. э.) очень кратки, и, поскольку источник их неясен, неизвестно, к
какому времени относятся их сведения — наиболее вероятно, что главным
образом к I в. до н. э., хотя возможно, что они пользовались в какой-то
мере и более ранними авторами.
Что касается Армении и Атропатены, то,
как можно думать, их общество в IV—II вв. до н.э. мало отличалось по
своему состоянию от того, в котором оно находилось при Ахеменидах.
Реформы Арташеса I в Армении, вероятно, сводились к попытке приблизить
социально-экономический строй к тому, который установился в
эллинистических государствах, а та государственность, которую насаждал
Тигран II, как и армянское общество его времени, вероятно, уже мало
отличалось по своей структуре от позднеселевкидской.
Во всяком случае, нельзя считать, что
Армения совершенно сызнова должна была создавать цивилизацию после
гибели Урарту и что только ко II — I вв. до н.э. в ней вновь начинает
преобладать рабовладельческий господствующий класс. Хотя на нагорье уже
начал складываться новый, армянский народ, но армянское общество было
прямым продолжением хуррито-урартского, и даже термины для понятий «раб»
и «рабыня» продолжали применяться хуррито-урартские. Отличие
заключалось в постепенном — впрочем, очень медленном — создании
самоуправляющихся торгово-ремесленных городов типа эллинистических
полисов, а с другой стороны — обширных царских и частных
рабовладельческих владений (дастакертов и агараков) (Разница между
дастакертами и агараками пока остается спорной.).
Существовали и сельские общины (гевлы),
однако неясно, принадлежали ли земледельцы-общинники к частному сектору
(на что может указывать сохранение у них большесемейных коллективов),
или они являлись царскими людьми. По сравнению с ахеменидским временем
значительно усилились международная торговля и товарно-денежные
отношения внутри страны. Если в начале II в. до н.э. монету чеканила
одна лишь Софена, то в I в. до н.э. денежное обращение в Армении было
распространено не меньше, чем в других частях эллинистического мира.
В отношении обществ Иверии и Алвании
нам приходится довольствоваться довольно неясными известиями, прежде
всего Стрябона. Об Иверитт он говорит: «Равнину населяют те из иверов,
которые более занимаются земледелием и склонны к мирной жизни,
снаряжаясь по-армянски и по-мидийски, а горную часть занимает
воинственное большинство, в образе жизни сходное со скифами и сарматами,
с которыми находятся в соседстве и родстве (Действительно, надписи из
Мцхеты доказывают распространенность скифо-сарматских имен в Иверии.),
впрочем, они занимаются и земледелием... Жители страны делятся на четыре
разряда: один из них — тот, из которого ставят (сакральных? — Ред.)
царей по признаку родства и его первенству в старшинстве; следующий же
(по старшинству и родовитости?) творит суд и предводительствует войском;
второй разряд составляют жрецы, которые также ведают спорные дела между
соседями; к третьему разряду относятся воины и земледельцы, к
четвертому — лаой, являющиеся царскими рабами». Таким образом, категория
царских людей (лаой) в отличие от Селевкидского государства не
поглотила здесь свободных общинников, составлявших массу носивших оружие
полноправных земледельцев вне государственного сектора экономики.
Говоря об иверах, Страбон прибавляет, что имущество у них — общее по
родственным объединениям: «возглавляет каждое и заведует имуществом
старейший». Это порядок, хорошо знакомый нам по шумерскому или
хурритскому обществу ранней древности Передней Азии. Частные рабы,
видимо, большой роли не играли.
В Иверии хотя и медленно, но также
развивалась городская жизнь, по-видимому частично за счет переселенцев с
юга. Так, есть основание предполагать, что в Мцхете появились группы
евреев еще в середине II в. до н.э., а затем — после разрушения
Иерусалима Титом в 70 г. н.э.; по преданию, здесь помимо коренного
имелось также арамейское, греческое и другое население.
Сходным во многом представляется и
общество Алвании. И здесь важную роль наряду с военной знатью играло
жречество и храмы, имевшие, вероятно, своих храмовых зависимых людей,
сходных с лаой. Однако значительного государственного сектора здесь,
очевидно, не было, как не было и значительных городов, кроме резиденции
царей — Кабалаки. Денежное обращение здесь развивается позже, чем в
Армении и Атропатене; со II в. до н.э. отмечены клады селевкидских
монет, видимо являвшихся здесь средством накопления сокровищ (античные
авторы упоминают о меновой торговле в Алвании); с конца II в. до н.э.
встречаются парфянские, а позже и римские монеты.
Отставанию Алвании способствовала ее
племенная раздробленность: население говорило на десятках наречий,
взаимно мало или вовсе непонятных, хотя возможно, что в части страны
один из местных языков был лингва франка.
В Атропатене, Армении и Иверии в
рассматриваемые периоды выработались общенародные языки-койнэ:
среднемидийский, армянский и картвельский.
В Западной Грузии и в Алвании койнэ не
было. Ни в одном из государств не было своей письменности: пользовались
либо греческой (особенно в городах), либо арамейской (по-видимому,
гетерографической, т.е. обслуживавшей не собственно арамейский, а
мидийский или парфянский язык). В Атропатене, как и в Парфии, были
распространены иранские культы, традиционно связывавшиеся с именем
Заратуштры (Зороастра), хотя фактически, вероятно, имевшие мало общего с
его учением, как оно изложено в Старшей Авесте («Гатах» и т. д.).
Зороастрийские и мнимозороастрийские учения были занесены при Ахеменидах
также в Армению и Малую Азию, но, чем далее на запад, тем более оии
сочетались с местными культами или преображались под их влиянием.
Так, в Армении наряду с зороастрийским
Арамаздом и иранскими Анаит (Анахитой) и Вахагном (Веретрагной)
почитался бог Торк, по-видимому лувийский, и ряд, вероятно,
протоармянских божеств; все они отождествлялись, особенно при Тигране
II, и с греческими богами. Обо всех этих культах мы знаем лишь по
христианским средневековым малодостоверным известиям, где предки-эпонимы
смешаны с богами, эпитеты божеств — с самими божествами, боги
зороастрийские — с местными. Во всяком случае, еще до воцарения в
Армении Аршакидов зороастризм в одной из его разновидностей прочно вошел
в быт армянского народа. Об этом свидетельствуют средневековые предания
и зороастрийский или, во всяком случае, иранский характер
дохристианских армянских имен собственных. В восточной части Малой Азии и
отчасти в Армении более всего, пожалуй, почитался световой бог Митра,
называвшийся именем иранского бога, но в формах, совершенно отличных от
распространенных в Иране и восходящих к каким-то местным культам (в
Армении, по-видимому, Митрой назывался урартский бог Халди). Местный
древнейший бог-громовержец, почитавшийся хурритами под именем Тешуба,
урартами под именем Тешубы, хетто-лувийцами — под именем Тархуса или
Тархунта, стал протоармянским Торком и, видимо, был отождествлен, с
одной стороны, с греческим Зевсом (в Коммагене), с другой — с иранским
Вахагном (Веретрагной). В целом можно считать, что для Атропатены была
характерна разновидность зороастризма, а для Армении, Малой Азии и Понта
— типичный вообще для эллинистического периода синкретизм, но с
преобладанием зороастрийских или по крайней мере признанных позднейшим
зороастризмом иранских божеств.
Что касается Иверии и Алвании, то здесь существовали собственные древние культы общинных богов.
Так, в столице Картли почитался бог
Луны Армази, которого одни исследователи с большой вероятностью
отождествляют с зороастрийским Ахура-Маздой, а другие приписывают ему
хеттское происхождение. Там же почитались божества Гаци, Га и т.п.
Влияние зороастризма было в какой-то мере безусловно ощутимо в Иверии,
но характер имен иверийских царей по большей части скорее скифский, чем
зороастрийский. В Алванию влияние зороастризма проникло поздно. По
Страбону, здесь почитали «Солнце, Зевса и Луну, в особенности же Луну».
Он описывает алванский храм божества Луны, находившийся недалеко от
границ Иверии, возможно в нынешней Кахетии, и обряд происходивших здесь
человеческих жертвоприношений. Есть предположение, что они приносились и
в Иверии, да и ахеменидскому Ирану они не совсем были чужды.
Во всех перечисленных странах должность
главного жреца была второй в государстве после должности царя. В каждой
из них (и в этом — отличие от более древнего царства Урарту)
существовали огромные храмовые хозяйства и даже целые области,
населенные храмовыми людьми. Такова, например, была, по-видимому,
область Анахтакан, принадлежавшая храму богини Анаит в Армении. В
Алвании храмам отведена была земля (хора), по словам Страбона, «обширная
и хорошо населенная» храмовыми рабами (иеродулами), по крайней мере
часть которых имела и культовые обязанности; из них же избирались
человеческие жертвы. В отличие от других эллинистических государств в
государствах северного горного пояса Ближнего Востока сохранялось
значение также и свободных земледельцев, принадлежавших к
общинно-частному сектору, хотя они могли не быть гражданами
самоуправляющихся городов.
Между тем состояние производительных
сил достигло в большинстве случаев примерно того же уровня, что и в
более развитых странах Ближнего Востока. Древняя формация подошла на
этих территориях к поре своего упадка и гибели при все еще не полностью
исчезнувших архаических формах социальных отношений. Таким архаизмом, в
частности, было существование (вне храмовых и городских общин)
свободного общинного крестьянства. |