Открытие Хеттов.
Хетты были известны до середины прошлого
столетия только по данным Библии. В русском переводе Библии «сынами
хеттовыми», «сынами Хета», «хеттеями», «хеттеянами» названа одна из
доеврейских народностей Палестины и Сирии. Именно поэтому ученые сперва
считали родиной хеттов Палестину или Сирию, что не подтвердилось
дальнейшими исследованиями. Что касается античных авторов, то они вообще
не имели представления о хеттах.
Существование хеттов как одного из
крупных народов древнего Востока подтвердилось в прошлом веке успешной
дешифровкой египетской иероглифики и аккадской клинописи.
С конца прошлого столетия о хеттах стало
известно также из клинописных текстов архива из Телль-Амарны в Египте,
содержавшего дипломатическую переписку египетских фараонов (в частности,
Аменхетепа III и Аменхетепа IV — Эхнатона) с разными царями государств
Ближнего Востока (на аккадском языке). Судя по этой переписке, Хеттское
царство могло рассматриваться как сильное государство, центр которого
находился где-то в Малой Азии, а его политическое влияние
распространялось на районы Северной Сирии, где сталкивались интересы
египтян, хеттов и Митанни. Было ясно, что Хеттское царство
(по-египетски, в условном чтении, Хета; по-аккадски Хатти) являлось
крупнейшей державой древнего Востока, соперничавшей как с Египтом, так и
с Ассирией.
Предположение о господстве хеттов в
Малой Азии полностью подтвердилось только с начала нашего столетия,
когда в 1906—1912 гг. под руководством немецкого востоковеда Г. Винклера
производились первые археологические раскопки в турецком селении
Богазкёй (в 150 км к востоку от Анкары). Археологи открыли здесь тысячи
клинописных табличек, часть которых была составлена на аккадском языке, а
подавляющее большинство написано хорошо знакомой аккадской клинописью,
но на каком-то неизвестном тогда древнем языке, дешифровкой которого
сразу занялись ученые. Уже в 1915 г. чешскому исследователю Б. Грозному
удалось определить характер этого языка и заключить, что он принадлежал к
индоевропейской языковой семье. Ученые назвали его «хеттским
клинописным» (в отличие от «хеттского иероглифического» — вернее,
лувийского, — образцы которого также были обнаружены в Северной Сирии и
Малой Азии еще до начала прошлого века). Само древнее население Малой
Азии называло «хеттский клинописный» язык «неситским» (по имени г. Неса —
точнее, может быть, Гнеса; более древнее название Канес, или Каниш). В
том же архиве были найдены тексты п на других древних языках Малой Азии.
Дешифровка найденных в Богазкёе табличек
показала, что обнаружен клинописный архив, содержащий тексты разного
характера. На месте Богазкёя была расположена столица хеттов Хаттуса,
или Хаттуша. Свою страну (и царство в целом) хетты обозначали термином
«Хатти». Основная территория распространения собственно хеттов (неситов)
включала в себя не Палестину и Сирию, как предполагалось раньше, а
центральную часть Малой Азии. Большая часть Анатолии и районы Северной
Сирии (а порой и Северной Месопотамии) лишь подчинялись хеттам.
Расшифровка хеттских клинописных текстов
из Богазкёя положила начало новой науке — хеттологии, изучающей
историю, языки и культуру населения Малой Азии (с древнейших времен до
середины I тысячелетия до н.э.). Археологические раскопки, ведущиеся и
поныне в разных местах Малой Азии, выявили не только новые клинописные
тексты, но и ценнейшие памятники материальной культуры,
свидетельствующие о том, что корни исторического развития Малой Азии
уходят от II тысячелетия до н.э. далеко в глубь веков.
Дохеттский период в центральной Малой Азии.
Полуостров Малая Азия представляет собой
сухую котловину, окруженную горами: с юга — Таврским, с севера —
Понтийским хребтом; на западе долины рек открывают путь теплым ветрам с
Эгейского моря, на востоке обе гряды гор, по ту сторону долины верхнего
Евфрата, текущего с севера на юг, переходят в изрезанное замкнутыми
долинами Армянское нагорье (Восточную Анатолию).
Этот полуостров, называемый также
Анатолией и образующий азиатскую часть современной Турции, — один из
древнейших в мире очагов земледелия и скотоводства. В X—VIII
тысячелетиях до н.э. здесь господствовал относительно влажный климат,
предгорья покрывали луга злаковых трав, среди которых были предки ячменя
и пшеницы-однозернянки; дожди выпадали еще довольно обильно и
регулярно. В горах и на равнинах паслись стада дикого мелкого и крупного
рогатого скота. Именно здесь, наряду с Сирией и Палестиной и западными
склонами Иранского нагорья, люди раннего неолита (новокаменного века),
впервые научились высевать злаки искусственно, вскапывая предварительно
землю палками, а позже мотыгами, и сжинать первые хлеба; еще ранее для
жатвы диких злаков был изобретен серп, костяной или деревянный, со
вставленными кремневыми зубьями. В этих же местах был сначала приручен, а
затем и одомашнен первый скот.
Режим питания неолитических племен Малой
Азии в это время значительно улучшился по сравнению с эпохой
собирательства и охоты, смертность снизилась, и население начало расти.
Возникали крупные поселки с тесно скученными глинобитными жилищами,
среди которых имелись и святилища со стенной росписью; утварь стала
более прихотливой и разнообразной — общество явно быстро продвигалось в
сторону цивилизации. Наиболее известен большой поселок, почти город
(население его могло составлять тысяч пять), найденный под городищем
Чатал-хююк в центре полуострова. Есть гипотеза, согласно которой
культура Чатал-хююка была создана отдаленными предками будущих носителей
индоевропейских и, возможно, картвельских языков.
В начале этого периода на севере Европы
еще сохранялись остатки Великого Оледенения, но с отступлением ледников
климат стал, по-видимому, суше. Так или иначе, можно считать
установленным, что примерно в VI тысячелетии до н.э. в результате
вековых климатических колебании на всем Ближнем Востоке наступает
длительная засушливая эпоха. Луга и поля центральной части Анатолии
высыхают, гибнут чатал-хююкская и родственные ей культуры, так и не
успев дорасти до уровня цивилизации.
Немного ранее начинается распространение
земледелия и скотоводства в Юго-Восточпой Европе — сначала (примерно с
VII тысячелетия до н.э.) в Македонии, а затем и на Балканах, и не
исключено, что именно туда ушло большинство чаталхююкцев. Но другие
остались на полуострове, и, может быть, некоторые из них сдвинулись в
сторону Закавказья.
Раннеисторическое развитие Малой Азии
продолжалось и в последующие эпохи, когда окончательно образовались
отдельные культурно-экономические районы в западной и восточной, в
северной и южной, а также в центральной области Анатолии. В периоды
энеолита и ранней бронзы значительных успехов в экономическом и
культурном развитии добились центральная и восточная части Малой Азии,
на что указывают датируемый IV—III тысячелетиями до н.э. археологические
материалы, добытые на городищах Аладжа-хююк, Алишар-хююк, Хороз-тепе.
Именно в Центральной Анатолии позднее было создано Хеттское царство,
просуществовавшее на протяжении почти всего II тысячелетия до н.э.
Малая Азия была связующим звеном,
своеобразным мостом, соединяющим Ближний Восток с Эгейским миром и
Балканским полуостровом. Особо важную роль в этих связях играл город
Троя, стоявший на азиатском берегу у Геллеспонта, или Дарданелльского
пролива, который ведет из Эгейского моря (части Средиземного) в
Черное море. Здесь ясно ощущалось
взаимовлияние племен Балканского и Малоазийского полуостровов. Однако не
только благоприятным географическим расположением отличалась Малая Азия
в древности. Решающую роль в экономическом и культурном развитии
Анатолии сыграли ее природные богатства, в особенности металлы (медь,
серебро, свинец, золото), которые давно привлекали внимание и соседних с
Малой Азией стран древнего Ближнего Востока.
Уже к III тысячелетию до н.э.
укрепленные пункты, расположенные на холмах восточной части п-ова Малая
Азия, являлись центрами экономической, политической и культурной жизни
малоазийских племен. Однако древнейшие эти племена не были хетта
минеситами (индоевропейцами), которые появились на востоке Малой Азии,
согласно письменным источникам, лишь позднее, вероятно с конца III
тысячелетия до н.э. Ученые называют древнейшие коренные племена
«протохеттами» (т.е. жившими в указанных частях Анатолии до образования
Хеттского государства) или хаттами, поскольку язык их назван в хеттских
клинописных текстах, составленных во второй половине II тысячелетия до
н.э., хаттским. Этот термин происходит от названия центральной части
страны хаттов — Хатти (это название лишь позднее заимствовали
хетты-неситы для обозначения своей страны). Центром их политической и
культурно-экономической жизни был город Хаттуса.
Природные богатства приводили в Анатолию
купцов разных стран древнего Ближнего Востока. Согласно одной поздней
хеттской легенде, например, аккадские купцы появились в Малой Азии якобы
еще в XXIV в. до н.э., т.е. в период правления Саргона Древнего, царя
Аккада. Еще раньше вверх по Евфрату в горные области проникали и даже
селились там шумеры.
К началу II тысячелетия до н.э. через
горы Тавра и вдоль таврских предгорий проходила важнейшая для Передней
Азии дорога на запад в Сирию и Малую Азию и далее на побережья и острова
Средиземного и Эгейского морей. Главные перевалочные пункты
странствующих торговцев устраивались по возможности в районах со
стабильным социальным режимом, но слабым контролем государства. Усиление
местного государственного контроля над торговлей приводило к
оперативному перемещению торговой базы в более благоприятные места.
Документы и письма из клинописных
архивов XX—XIX вв. до н.э., найденные в торговом пригороде города
Каниша, или Канеса (ныне Кюль-тепе около г. Кайсери), раскрывают
устройство организации профессиональных торговцев древности так
подробно, как никакой другой архив.
Еще с того времени, когда таблички из
Каниша были найдены впервые и не были прочитаны и язык их был
неизвестен, за ними закрепилось название «каппадокийских», но
позднейшему названию этой части Малой Азии.
Центральная торговая община Каниша
(карум Каниш) контролировала через свою контору (бит карим) торговый
оборот в Северной Сирии, Малой Азии и Северной Месопотамии благодаря
развитой системе взаимного кредита, без которого не может развиваться
вообще никакая торговля. Карум (букв. «пристань», также «рынок») при
городе Канише являлся автономной самоуправлявшейся организацией
торговцев с общим собранием «от мала до велика», игравшим роль, подобную
роли народного собрания в городах-государствах. Определение «от мала до
велика» подчеркивало равенство участников торговли, хотя
состоятельность их была далеко не равной. Собрание было судебным
органом, который имел право вынести решение о передаче общей кассы из
рук менее надежных в более надежные, мог казнить и миловать. Во главе
карума стоял совет из 48 человек, распоряжавшийся делами центральной
конторы. Из круга этих лиц, как мы полагаем, поочередно дежурила
шестерка — комитет, отвечавший за дела в течение шестидневной недели
(хамуштум — «пятая часть месяца»); каждый дежурный, тоже называвшийся
хамуштум, следил за текущими делами одного дня. Срок действия совета
составлял тысячу дней (лиммум — «тысяча»); этим же термином обозначались
годичные эпонимы-казначеи из числа тех же самых членов совета; они же
возглавляли совет каждый в течение своего года. Термин лиммум
сохранился: и позже, но только как название должности эпонима года; по
таким эпонимам велось летосчисление.
Предложенное в советской науке
толкование канишской организации как самостоятельного международного
торгового объединения расходится с общепринятым в традиции западной
науки, где наиболее популярным остается определение карума как торговой
колонии города Ашшура на р. Тигр. Однако теперь всеми исследователями
признан факт существования значительной контрабанды из Малой Азии, с
которой боролись местные малоазийские власти; они же собирали и побор с
законней торговли. Это касается как карума Каниша, так н целой сети
торговых факторий (кару) и станов (вабаратум), разбросанных но Сирии,
Месопотамии, восточной и центральной части Малой Азии. Из этого видно,
что охранно-контрольная служба на дорогах в период процветания известной
нам по клинописным архивам торговли была в руках местных властей. В то
же время главная фактория—карум Каниш— делала сборы с караванов и
обеспечивала их продвижение по дорогам, не спрашиваясь ни местных, ни
ашшурских властей, и поэтому являлась автономной централизованной
торговой организацией. Ашшур, несомненно, имел влияние на торговцев
организации, но ему не принадлежала в Малой Азии политическая власть.
Такой факт, как составление в конторе карума письменного договора о
контрабанде доказывает независимость этой общины от всех властей. О том
же говорит и текст присяги, приносившейся торговцами: главная заповедь —
но говорить ничего лишнего в момент досмотра, — очевидно, будь то в
Канише или в Ашшуре. За лишние слова виновному грозило рассеяние всех
его родичей и неблагоприятное решение его дел в суде.
В случае ареста контрабанды (это было
главным образом железо, вывоз которого из Малой Азии был запрещен
местными государствами) виновного в её провозе солидарно выкупали за
счет фонда, в котором имелся пай пострадавшего.
Карум Каниша, судя по археологическим
данным, существовал и до прихода туда ашшурцев, и после их ухода.
Сведения о контрабанде относятся к периоду расцвета малоазийской
международной торговли; лишь к самому концу периода появляется договор —
заметим, не между Ашшуром и местными государствами, а между карумами и
местными царьками и представителями торговцев в Малой Азии (двумя
ашшурцами и двумя, малоазийцами), но без представительства властей г.
Ашшура. По договору устанавливался, между прочим, и запрет контрабандных
перевозок. Это значительно снизило выгоды малоазийской торговли, и она
быстро свернулась (чему, впрочем, еще более способствовал захват
месопотамских путей аморейским царем Шамши-Ададом I).
Систематические раскопки Каниша и его
пригородов показали, что найденные до сих пор архивы происходят из
пригорода, расположенного поодаль от того главного холма, где находилась
цитадель независимого города-государства Каниш; документы из цитадели,
хотя и немногочисленные, составлены на том же ашшурском диалекте и
писаны тем же ашшурским пошибом; эта письменность использовалась также
правителями Каниша и его администрацией для их собственных юридических и
хозяйственных документов. Этнический состав как самого города Каниша,
так и южной оконечности торгового пригорода — карума был не ашшурским:
среди имен преобладают хаттские, т.е. принадлежащие к языку аборигенов,
родственному современным языкам Западного Кавказа; есть индоевропейские
хеттские и изредка хурритские; центр торгового пригорода был этнически
смешанным, и только северная его окраина, раскопанная кладоискателями
еще в прошлом веке, была собственно ашшурской. Именно это, а также
повсеместное употребление в Канише ашшурской разновидности клинописи и
было причиной неточного определения канишской торговой организации как
непосредственно ашшурской. Однако в состав совета торговой общины Капиша
входили и местные торговцы, исполнявшие в свой черед службу недельного
дежурства по конторе и обязанности эпонима-казначея.
Время от времени устраивалась проверка
всех складов на предмет обнаружения незарегистрированных грузов, так как
все были обязаны платить 5% рыночной пошлины (нисхатум) во дворец
каждого городагосударства по пути каравана (грузы перевозились на
ослах), а также депозитный сбор в торговую контору (шадду'атум).
Кредиторами торговцев нередко бывали
сборщики ремесленной продукции (умми'анум) или государственные
финансово-торговые агенты (тамкарум). В отличие от частных кредиторов,
ни те, ни другие никогда не называются в документах по личному имени —
очевидно, функция здесь была важнее, чем конкретная личность. Сами купцы
обычно не обозначаются термином «тамкарум», хотя иной раз выступают «за
тамкарума». Государственный агент мог иногда принимать участие в
торговле; по даже в крупнейшем кассовом союзе, оперировавшем пятнадцатью
килограммами золота, его вклад не превышал десятой доли всех вкладов;
однако его участие было нужно для легализации торговли.
Тот, кто вносил в фонд кассового союза
двойной взнос, имел право распоряжения фондом. Такой оптовик мог брать
на откуп и пошлину местному государству; таким образом, и она могла
пускаться в оборот. Что касается депозитного сбора, то он являлся
страховым фондом торговой общины.
Финансовый учет велся в серебре, и оно
же определяло масштаб цен. Но главными средствами платежа были медь и
аннакум(Аннакум означает в клинописных текстах как «олово», так и
«свинец», но в канишских («каппадокийских») текстах, видимо, преобладает
свинец, использовавшийся здесь для сплава свинца с оловом, ради
экономии дефицитного олова.). Медную и серебряную руду обогащали в
Канише, золото плавили во дворцах нейтральных городов Сирии. Как уже
упоминалось, существовала и контрабандная беспошлинная торговля, главной
статьей которой было железо, запрещенное к вывозу государствами Малой
Азии; ценилось оно в 40 раз выше золота. Ашшурцы торговали
месонотамскими тканями, местные торговцы — местными, по ашшурские власти
запрещали своим гражданам поддерживать ткацкий промысел Малой Азии,
конкурировавший с месопотамским. Иноземные, в том числе и ашшурские,
торговцы не имели права выдавать ссуды под залог личности или
недвижимости местных граждан — это была привилегия их местных
компаньонов, но ашшурцы не очень и стремились пускать корни в этой чужой
стране, предпочитая сохранять мобильность на случай ужесточения
местного государственного контроля.
Можно предполагать, что ашшурские купцы
появились и Малой Азии как торговцы высококачественными или, наоборот,
особо дешевыми месопотамскими тканями. Но во время, к которому относятся
найденные архивы, эта их деятельность явно отошла на задний план по
сравнению с другой.
Архив одного из крупнейших оптовиков
канишской торговли, Имд-Эла, показывает одновременное участие в
операциях этого дома до 30 родичей трех поколений, включая и некоторых
женщин (сестер и дочерей), но исключая свойственников: зятья не
участвуют в операциях; не участвуют в них и соседи.
Один из крупнейших балансов Имд-Эла
подсчитан в деньгах-аннакум: из 410 талантов (свыше 12 т), полученных от
35 лиц, доля самого Имд-Эла составляла 57 талантов (1710 кг); в
пересчете на серебро по курсу аннакума в Месопотамии (1: 15) это
составит 114 кг серебра, по курсу золота там же (1:4) — примерно 29,5 кг
золота. В Малой Азии золото стоило вдвое дороже, аннакум — вдвое
дешевле. Именно эта разница и привлекала в Малую Азию иноземных
торговцев, спекулировавших своей валютой, аннакум.
Личный доход Имд-Эла позволил ему купить
два дома в Ашшуре: за 5 кг серебра и за 1,5 кг; таким образом,
получается, что он, возможно, и не был выходцем из Ашшура или, во всяком
случае, не был его постоянным жителем, а перебрался туда, где жизнь
профессионального торговца была лучше всего защищена, поскольку именно
этот город искони существовал как торговый центр и сильная крепость. С
переездом его в Ашшур и начавшимися в Малой Азии усобицами торговля дома
Имд-Эла быстро сворачивается. Деловые качества его сыновей были
несравнимы с его собственными: в одном из писем, адресованных дочери, он
просит ее присматривать за братом, чтобы тот меньше думал о хлебе и
пиве («заставь его быть мужчиной!»). В самом пространном письме от этого
сына говорится, что другие сыновья воруют у своих отцов до 5 кг серебра
(цена хорошего дома), а он так не поступал и неповинен в том, что их
дом потерял право на откуп пошлины. Это была главная выгода для
оптовика, заставлявшая его стремиться увеличить свой пай в коллективной
торговле. При оптовой торговле, в момент досмотра товаров во дворце,
торговцам иногда удавалось скрыть до половины и больше тканей — главного
и наиболее доходного из товаров импорта. Цена тканей колебалась между
3,5 и 35 сиклями серебра (1/4 кг) за штуку, а то и выше.
В «каппадокийских» табличках сохранилось
немало собственных имен и отдельных слов индоевропейского
происхождения, но появление в Малой Азии индоевропейских племен следует
отнести к более раннему периоду. Пока еще не решен вопрос о точном
времени и пути продвижения индоевропейских племен в Малую Азию.
Существуют гипотезы об их переселении в Анатолию в древнейшую эпоху
через Балканы, через Кавказ, через восточные районы, но ни одна из них
еще не подтверждена окончательно. Есть даже предположение, что
индоевропейские племена могли изначально жить в самой Малой Азии.
Бесспорным в настоящее время является то, что к началу II тысячелетия до
н.э. индоевропейские племена ужо были расчленены на неситов, занявших
территорию, видимо, к югу или юго-востоку от Центральной Малой Азии,
откуда они постепенно распространялись на север, где обитали хатты
(«протохетты»); на палайцев, живших в стране Пала на севере Малой Азии,
где они также находились в контакте с хаттами; и наконец, на лувийцев,
страна которых — Лувия — простиралась на юге и юго-западе Малой Азии.
Лувийцы распространились и на юго-восток Анатолии, где почти
одновременно или раньше появился и хурритский этнический элемент.
Значительные сдвиги, имевшие место в
хозяйстве и технике восточной части Малой Азии с начала II тысячелетия
до н.э. (в частности, в XIX—XVIII вв. до н.э.), вызвали соответствующие
изменения в сфере общественных отношений. Процесс социальной и
имущественной дифференциации далеко зашел среди местного населения. На
территории восточной части Малой Азии было, видимо, еще в III
тысячелетии до н.э. создано несколько политических образований типа
городов-государств, во главе которых стояли рубау (цари) или рубатум
(царицы). При царском дворе имелось множество «великих», занимавших
разные государственные должности («начальника лестницы»(Вероятно,
имеется в виду подъем на укрепленную цитадель. Это была очень важная
должность, которую, возможно, занимал царевич. — Примеч. ред.),
«начальника кузнецов», «главного виночерпия», «главного над садовниками»
и многих других). Города-государства Малой Азии пользовались
письменностью и письменным языком, заимствованным у ашшурских купцов.
Среди городов-государств происходила борьба за политическую гегемонию;
на первых порах верх взяла Пурусханда, правитель которой считался
«великим царем» среди остальных правителей городов-государств Малой
Азии. Позднее же ситуация изменилась в пользу города-государства
Куссары, расположенного где-то на юге или юго-востоке Центральной
Анатолии.
Из первых правителей Куссары нам
известны Питхана и его сын Анитта (ок. 1790—1750 гг. до н.э.). Еще когда
Анитта был «начальником лестницы», начинается расширение владений
Куссары. Из текста, составленного Аниттой и дошедшего до нас на хеттском
(песитском) языке лишь в поздней редакции, мы узнаем, что «царь Куссары
(т.е. отец Анитты) с целым множеством (войск) из города вниз спустился и
город Несу ночью приступом взял. Царя Несы он схватил, а (из) сыновей
(т.е. граждан) Несы зла никому не причинил. И он сделал их себе матерями
и отцами». Завоевательную политику отца продолжил Анитта, покоривший
ряд близлежащих районов Центральной Малой Азии. Он два раза победил
Пиусти, царя страны Хатти, а Хаттусу сровнял с землей. Анитта пошел в
поход против Пурусханды, царь которой без боя покорился, передав ему
знаки царской власти (железный трон и скипетр). Анитта сделал своей
царской резиденцией г. Несу, где построил крепости и храмы, и уже
величал себя «великим царем». В его городе почитались божества
индоевропейского и исконного хаттского происхождения. Полный текст реферата скачивайте по ссылке, размещенной вверху страницы. |